тогда! И Херлифа ненавидели за то, что он не огребает столько же. А потом он объяснил, как себя вести. И сказал, что легче кланяться и улыбаться, если в это время представишь, как перерезаешь гаду глотку или бьешь ему по яйцам дубиной. Он не предатель! Он умеет выживать. Если поверишь ему, он никогда не обманет.

И я решил поверить. Если и обманет, что изменится? Если Скирикр сжег корабль, то Херлиф хуже не сделает, даже рассказав про нас. Если бритты, то Скирикр позлорадствует и, может, забудет обо мне.

Но прозвище Херлифу мы поменяли — незачем выдавать всем его хитроумие. Так что назвали его Простодушным.

Глава 2

За день до прихода в город Херлиф отстал от нас. Сказал, что лучше ему прийти в Сторборг отдельно, так что он попросится на борт проходящего корабля. Одного шестирунного могут и взять, а вот восьмерых оружных оборванцев никто бы не рискнул пустить к себе.

Он отделился вовремя, так как почти сразу после его ухода мы увидели людные деревни с бриттами и нордами, там нас провожали подозрительными взглядами, но не шугались. Поля, разбитые телегами и дождями дороги, голопузая малышня с восторгом взирала на наши мечи и топоры, не замечая потрепанных одежд.

А под конец пути затянул мелкий дождик, так что в город мы вошли насквозь мокрые, грязные по самые уши, голодные и злые.

— Сварт, Видарссон, найдите нам жилье. Недорого, у нордов и чтобы с баней. Фасгерт, Ледмар, прогуляйтесь по городу. Может, встретите кого знакомого, узнаете новости. Адн, поищи лавку. Нам нужны плащи, сменная одежда, шапки.

Снял с руки серебряный браслет, полученный от Магнуса.

— Весь не отдавай, торгуйся. Отруби нужный кусок, не больше, остальное вернешь.

— А ты куда?

— Есть у меня дела. Встретимся на Красной площади на закате.

День уже перевалил на вторую половину, так что времени оставалось не так много. Нам с Тулле нужно было заглянуть к одному жрецу.

Уже знакомые поля за стенами Сторборга. Шалаш в недалекой рощице. Раскисшая дорога. Посмотрел я на это, и так тошно стало.

— Слушай, Тулле, ну в бездну этого жреца! В другой раз сходим. Есть хочу, аж зубы сводит.

— Нет. Надо сейчас, — твердо ответил друг. — Идем!

Я прошел несколько шагов, оглянулся. Там город, таверны, пиво, горячая еда и женщины. А впереди только тощий сварливый мужик с черепами на стенах.

— Еще и дождь этот. Да и зачем нам этот жрец? Что он скажет? К тому ж, видишь, дыма нет, значит, нет его.

— Ты хотел насчет Халле спросить. Помнишь?

Я стиснул зубы и, стараясь не думать о рези в желудке, прошел еще немного. Встал и решительно сказал:

— Да не пойду я! Что бы ни сказал жрец, Халле не вернуть. Я так вымок, что если обоссусь, никто даже не заметит. Мы теперь в Сторборге надолго, так что завтра сходим. Или потом.

— А твой дар? Ты же хотел узнать о даре!

Ах да, точно. Дар.

Еще несколько шагов.

— Ерунда это! Жрец будет кружить да вертеть, а толкового ничего не скажет. Пошли обратно!

Тулле схватил меня за локоть, сдавил до боли и прошипел:

— Мне нужен этот жрец. И нужен ты рядом. Бездну я в себе чувствую! Бездну! И если ничего не делать, сожрет она меня. Не вернусь я из злобного своего беспамятства. Либо ты идешь со мной, либо я пойду один.

После его слов в голове прояснилось, и я понял, что это были не мои мысли. Это жрец отваживал меня от своего дома. Вот же гнида подзаборная! Теперь я назло ему припрусь, чего бы мне это не стоило. Даже пива!

— Идем! Если снова встану, ударь.

— С радостью!

Впрочем, затрещина так и не понадобилась. На чистой злости я добежал до шалаша, схватился за стену и с силой потряс. Кусок стены, сплетенный из веток, выпал и остался в моей руке.

— Ты сломал дом мамирова жреца? Точно безумец, — рассмеялся Тулле.

— Я ж вроде не сильно…

— Входите! — раздался голос изнутри.

В шалаше все было так же: птичьи черепа, шкуры, кости, котел и жрец.

— Халле помер! И наш корабль сожгли! Неужто Мамир не показал тебе этого? Или ты впустую накромсал своей плоти? — с порога начал я.

Но жрец будто бы не слышал: прошел мимо меня к Тулле, обхватил его лицо трехпалыми руками и прокаркал:

— Наконец ты пришел, отмеченный Бездной!

— Со мной говори! — взревел я, дернул жреца за плечо, но не смог его сдвинуть с места. Он отмахнулся, и я отлетел в сторону.

— Еще немного, и никто не сумел бы тебе помочь, — продолжал говорить безднов выродок.

Я хотел на него наброситься, но он высвободил свою силу, силу хельта, и придавил меня к земле. Как так-то? До этого я ощущал лишь трехрунного, но никак не хельта. Что ж, если он думает, что этого хватит, чтобы меня удержать…

С хрипом и пыхтением я встал на четвереньки, потом на колени и начал подниматься. С меня в три ручья лился пот, ноги тряслись, как у калечного старика, а сердце того и гляди выпрыгнет из груди. Но я лучше сдохну, чем позволю относиться к себе с пренебрежением.

— Крх, — только и смог прохрипеть я, выпрямившись во весь рост.

Теперь нужно сделать три шага.

Что ж так тяжело? Я же не впервые попадал под такое давление. Флиппи Дельфин при переходе на сторхельта сильнее давил. В ушах гудело, и я не слышал, что говорил жрец, но видел, как его рот открывался и закрывался. И Тулле даже не повернулся ко мне! А как он мог выдерживать такую силу, будучи ближе к жрецу?

— Крх.

Первый шаг. Ноги едва не подломились, будто мне на плечи положили Волчару со всеми хирдманами на борту.

— Крх.

На втором шагу я не смог оторвать ногу от пола, проволочил ее вперед и снова остановился. В глазах потемнело, что-то стекало по моему подбородку и дальше вниз по шее: то ли пот, то ли сопли, а может, и кровь. Я дышал, как загнанная лошадь, с хрипами и не слышал ничего, кроме гулкого стука внутри черепа.

Еще один шаг.

И тут давление исчезло.

— …иначе этот хускарл сдохнет от собственного упрямства, — услышал я голос жреца.

Тулле кивнул и вытолкал меня из шалаша.

— Что за… что за хрень там была? — спросил я.

Провел рукой по подбородку — кровь, похлопал ладонями по ушам, чтобы убрать пелену, и оглянулся на